1. Блог

Главные научные фантасты XXI века

4905
Обложка
Современная фантастика растет как на дрожжах: новые направления появляются каждый год, если не каждый месяц. «Страна Фантазии», чья карта когда-то занимала одну журнальную страничку, за последние полвека расползлась до размеров целого континента. Мы выделили 5 главных фантастов этого столетия. Нил Стивенсон Проза «зрелого» Стивенсона — барочное переплетение идей и концепций из разных слабо связанных областей знания: семиотики и теологии, квантовой физики и криптографии, когнитивистики и теоретической механики. Фантазия Стивенсона, тяготеющего к сложным запутанным сюжетам, движется непредсказуемым курсом, и непонятно, куда она вырулит в следующий раз. В «Барочном цикле» (Baroque Cycle, 2003-2004) он рассказывает, как сложились судьбы величайших алхимиков Европы, включая Исаака Ньютона и Готфрида Лейбница, в «Криптономиконе» (Cryptonomicon, 1999) сравнивает человеческий мозг и человеческое общество с машиной для шифрования данных, а в «Анафеме» (Anathem, 2008) возводит научный метод в ранг религиозной догмы. Кроме того, Стивенсон не боится воплощать свои фантазии в реальность: несколько лет он консультировал частную космическую корпорацию Blue Origin, созданную основателем Amazon Джеффом Безосом, а позже участвовал в разработках «революционной технологии дополненной реальности», которые вела компания Magic Leap. Грег Иган Австралиец Грег Иган даст фору любому супергерою в маске из комиксов: с начала 1990-х он регулярно ставит на уши научную фантастику, умудряясь при этом сохранять в неприкосновенности тайну личности.  Эффект разорвавшейся бомбы произвел уже первый его научно-фантастический роман с внезапно актуальным названием «Карантин» (Quarantine, 1992), нуарный детектив, действие которого происходит на Земле будущего, заключенной в частично проницаемый пузырь неизвестного происхождения. Сюжеты ранних его книг — «Карантина», «Города перестановок» (Permutation City, 1994), «Отчаяния» (Distress, 1995) — нередко выстроены вокруг детективной интриги. Однако чем дальше, тем глубже Иган погружается в пучины мозголомной НФ, наполненной графиками и формулами, а в самых свежих своих романах, пока не переведенных на русский — Dichronauts (2017) и Perihelion Summer (2019) — размашисто экспериментирует с главными физическими константами Вселенной: пространством и временем. Тед Чан Дебютировав в 1990 году, на сегодняшний день он успел издать только два сборника: «Историю твоей жизни» (Stories of Your Life And Others) в 2002-м и «Выдох» (Exhalation: Stories) в 2019-м. Чан ставит мысленный эксперимент — и кропотливо разбирает логические следствия, вытекающие из фантастической предпосылки. Как выглядел бы мир, в котором Рай и Ад — не предмет религиозной веры, не философская абстракция, а реальные объекты, данные человечеству в ощущениях («Ад — это отсутствие Бога»)? Как развивались бы наука и технология во Вселенной, где принципы каббалы работают на генетическом уровне («72 буквы»)? Как повлиял бы на человеческое сознание инопланетный язык, в котором не существует настоящего, будущего и прошедшего времен («История твоей жизни»)? Питер Уоттс На границе Солнечной системы человечество сталкивается с формой жизни, которая освоила более практичный механизм взаимодействия с окружающим миром, а на самой Земле тем временем в изобилии возникают новые разумные виды — и, благодаря успехам генной инженерии, возрождаются очень, очень старые. В жесткой посткиберпанковской трилогии «Рифтеры» (Rifters, 1999-2004) вся биосфера нашей планеты оказывается под угрозой уничтожения — чтобы выжить цивилизации предстоит измениться самым радикальным образом. Прогнозы Уоттса могут показаться чересчур мрачными, но дело не в мизантропии. Как профессиональный биолог, писатель не страдает антропоцентризмом и относится к человеческой расе как к одному из множества живых видов — а значит, на хомо сапиенс распространяются те же законы эволюционного отбора, что и на наших соседей по планете. Йен Макдональд Еще один фантаст-универсал, свободно владеющий всей жанровой палитрой, от модифицированного магического реализма («Дорога запустения», 1988) до лирического технофэнтези («Король утра, королева дня», 1991). Его привлекает бурное, темпераментное проявление человеческих чувств на фоне высокотехнологичных декораций — не случайно местом действия романов Макдональда часто становятся страны, в которых такое поведение не только не табуировано, но и положено в основу региональной поп-культуры: Индия в посткиберпанковской «Реке богов» (River of Gods, 2004), Турция в «экономической» НФ «Дом дервиша» (The Dervish House, 2010), Бразилия будущего в «Бразильи» (Brasyl, 2007).

Комментарии